ЗАИГРАЙ, КАЗАК БИРЮЛИН!

В статье ст.н.с. музея-заповедника Н.В.Кирсановой «Мы просто понимали друг друга…» упомянут эпизод, подмеченный донским писателем А.В.Калининым в день «золотой свадьбы» четы Шолоховых. Вот что ему запомнилось: «…вышли во главу стола все четверо взрослых детей – Светлана, Александр, Михаил и Мария – и запели: «А из-за леса, леса копий и мечей, едет сотня казаков-лихачей…». Тут же Калинин добавляет: «Только от отца и матери они переняли народную манеру пения. Михаил Александрович слушал их, наклонив голову, и кто знает, какие при этом бури воспоминаний проносились под его высоким лбом…»

Эпизод этот – лучшее подтверждение тому, что казачья песня в доме Шолоховых была не случайной гостьей, а жила там постоянно.

Об этом говорят и дневниковые записи М.В.Коньшина, помощника писателя по депутатским делам. Читаем:

«8/II-79 – день рождения его жены Марии Петровны. Присутствовали врачи, учителя, брат, Ив. Петр. Громославский и сын Миша. Пели песни и М.А. подпевал… (Здесь и далее выделено автором. – А.К.).

26/II-80 г. Беседа М.А.Шолохова с секретарём РК КПСС Поповым В.И. по поводу съёмок телефильма о песнях и музыке в романе «Тихий Дон».

М.А.: Не только даю согласие на съёмки, но и приветствую. Нужное дело. Ведь время уходит, а песня казачья забывается. Ведь пели здорово. С Альшанки был запевала Бирюлин Иван Данилович. Когда казаки проходили с песнями по станице, то женщины снимали с себя платки и бросали под ноги идущим [певцам]. Так запевал Бирюлин!

Или вот пример. С х.Грязновского дочь Толстова, – такой голос был, что 40 казаков пели, она одна «дишканила» и было слышно. Вот это был подголосок!

Надо отобрать самые лучшие голоса и разучить эти песни. После снять фильм. Возьми это дело на себя, тов. Попов.

24/V-80 г. Торжественное собрание, посвящённое 75-летию М.А.Шолохова. После – концерт ансамбля Донских казаков.

24/V-82 г. День рождения М.А.Шолохова. Присутствовало 65 чел.

Пели казачьи песни.

30/VIII-82 г. М.А. принял кубанский казачий хор г.Тихорецка. Они дали концерт во Дворце культуры. Ранее, у М.А., исполнили песню «Конь боевой с походным вьюком»... М.А. был тронут казачьими песнями».

Так получается, что с песнями донцов Шолохов не расставался никогда. В «Тихом Доне», например, их около сорока…

Вернёмся к шолоховской фразе: «С Альшанки был запевала Бирюлин Иван Данилович».

Каким же был в 30-е годы И.Д.Бирюлин, талант которого писатель восторженно хвалил в письмах А.С. Серафимовичу, Е.Г. Левицкой, а скольким собеседникам говорил устно – можно только догадываться. В книге «Михаил Шолохов: летопись жизни и творчества» есть эта тема:

«Из письма М.А. Шолохова А.С. Серафимовичу:

«…Недавно узнал, что тот самый белоусый казачок с хутора Ольшанского, который в Кукуе ловил с нами стерлядь, изумительный песенник. Я слышал его, «дишканит» он непревзойдённо! Очень жалею, что поздно узнал о его таланте, надо бы Вам тогда послушать! М.Ш.»

Здесь же читаем, что Шолохов в начале 30-х сам собирал фольклор, записывал казачьи песни. Зимой 1931-32 гг. он вместе с тестем, Петром Яковлевичем Громославским, приезжал к Бирюлину домой послушать песни в его исполнении. Слушали «Конь боевой с походным вьюком…», «Послала меня мать за белою глиною…» и др. Тесть при этом прослезился. Это подтвердил в середине 1980-х сын певца, Тит Иванович Бирюлин (фронтовик, тогда житель хутора Альшанского).

В 1932 году Шолохов писал Е.Г.Левицкой в Москву: «А какие водятся на Дону старинные песни, Евгения Григорьевна, – дух захватывает. Доведётся Вам быть в Вёшенской – непременно съездим на один из хуторов, есть там немолодой казачок, один из немногих уцелевших за эти годы. Поёт он диковинно!» (Запомним: «…немолодой казачок, один из немногих уцелевших…»).

После более близкого знакомства писатель и альшанский песенник вместе рыбачили, охотились. В 1935 году по просьбе Шолохова И.Д.Бирюлин стал участником Вёшенского казачьего хора (на снимке стоит 6-й справа в последнем ряду), а в 1937-м его арестовали. Содержался в Миллеровской тюрьме, сын ездил к нему, им удалось даже повидаться… Непревзойдённый исполнитель казачьих песен был расстрелян там же, в Миллерово, в 1938-м. Так альшанский казак перешёл из категории «один из немногих уцелевших…» в категорию «один из многих не уцелевших…» Возможно, припомнили, что Иван Данилович после Гражданской вместе с казаками уходил ненадолго в эмиграцию, в Болгарию. И как запоздалый итог – реабилитация Бирюлина в 1964 году. Посмертно.

Теперь о нём мало кто знает. Чтобы добыть хоть какую-то фактуру поехали в Альшанку – почти безрезультатно. Но тут на нашу удачу откликнулся правнук певца – Андрей Борисович Богатырёв, вёшенский станичник, пенсионер, всю жизнь проработавший автослесарем. Он сразу сказал: «Дату рождения прадеда я не помню, а его сын, мой дед Тит, родился в 1913-м. Примерно можно посчитать. Правда, есть ещё портрет прадеда в форме, но ретушированный». И тут же вынес из соседней комнаты ветхое фотоувеличение в деревянной рамке. Вот он каков – «светлоусый непревзойдённый дискант»! По погонам определяем чин – «приказный» (значит, служит не первый месяц), по мундиру или чекменю с застёжкой на крючках – что снимок сделан до изменения униформы 1907-09 годов (после чего мундир стал застёгиваться на пуговицы). Приблизительно определяем год рождения Ивана Даниловича – 1885-86. С Шолоховым они познакомились в начале 1930-х, т.е. альшанскому певцу было тогда 45-46 лет. Правильно: «немолодой…»

Песенное творчество донцов было знакомо Шолохову с детства. Так написать о казачьей песне сторонний человек просто не смог бы. Для примера – подлинный шедевр, строки из романа-эпопеи. Кто ещё напишет так: «…над притихшей степью, как птица взлетел мужественный грубоватый голос запевалы», «…сотни голосов мощно подняли старинную казачью песню», «…всплеснулся изумительной силы и красоты тенор подголоска», «...что-то оборвалось внутри Григория». И дальше: «…разом смолкли голоса», «Над чёрной степью жила и властвовала одна старая, пережившая века песня», «…плыла, ширилась просторная, как Дон в половодье…», «…песенников не стало слышно, а подголосок звенел, падал и снова взлетал».

Всё это происходит во время отступления Донской армии промозглой дождливой кубанской ночью, под грозным небом со свинцовыми тучами. «И в угрюмом молчании, – пишет Шолохов, – слушали могучую песню потомки вольных казаков, позорно отступавшие, разбитые в бесславной войне против русского народа…»

Вот так. Тут – сама жизнь во всей её противоречивости.

А что же И.Д.Бирюлин, неподражаемый песенник? Уж не он ли «дишканил» той нескончаемо беспросветной кубанской ночью? Вопрос, конечно, риторический. Давайте лучше ещё раз посмотрим на этого казака, как он выглядел в начале прошлого столетия, в дни своей действительной службы. Портрет его – неожиданная находка. По-своему интересен и другой снимок, где Иван Данилович снят в составе вёшенского казачьего ансамбля, становлению которого искренне и деятельно помогал писатель-земляк.

А.Кочетов,
ст.н.с. музея-заповедника М.А.Шолохова.