У РОДНОГО КРЫЛЬЦА (часть 1)

Думается, настала пора рассказать ещё об одной дореволюционной фотографии из своего «архива», тем более, что сразу после публикации в газете «Тихий Дон» от 12.06.2021 года об отцовских еланских предках несколько знакомых подсказали, что надо ситуацию «уравновесить». Как? Прокомментировать фото, сделанное в Белогорке в годы Первой мировой войны. На нём, теперь уже по материнской линии, другой мой прадед – Лука Васильевич Тюрин вместе со своим семейством.

Надо признать, что очень мало осталось воспоминаний о «корне», хоть и не родном, – деде Грише Калмыкове (1833(?)-1916), который имел в Белогорке усадьбу с хозпостройками и круглый дом, где разместились впоследствии и Калмыковы, и Жорины, и Тюрины. Характерно, что главы всех этих семейств были из приёмных детей (как, например, прототип Григория Мелехова Х.В. Ермаков).

Григорий Калмыков (отчество пока не установлено) по воспоминаниям моего родного деда Михаила Лукича Тюрина, был рослый, широкий в кости, прожил более 80 лет и умер в 1916 году. Жену его звали Анофриевна, и у них была единственная дочь – Дарья Григорьевна. В зятья за неё Калмыковы и приняли Власа Парфентьевича Жорина (1870-1938(?)), который всем пришёлся по душе.

«Улас Парфентич» – так его называли домашние и земляки – родился в хуторе Решетовка Вёшенской станицы, но судьба привела его в Белогорку. Дарья Григорьевна умерла рано, оставив двух приёмных сыновей и одну родную дочь – Прасковью. Но об этом немногим ниже.

Влас Парфентьевич имел два класса образования, стал отменным хлеборобом, держал «культурное поле» (и даже не одно), где испытывал сорта пшеницы, кукурузы, семена которых по нескольку небольших мешочков ему присылали специально. Результаты опытов он отсылал назад, в Персиановку.

В Гражданскую он в «отступ» к морю не пошёл, но ушли зять его Лука Васильевич Тюрин со старшим сыном Тихоном, которые пробыли некоторое время в Болгарии. Однако вскоре они вернулись после специального разрешения советского правительства. Луку Васильевича хотя и не арестовали, но допрашивали несколько раз в Вёшках.

В годы коллективизации семейство раздробилось, у Жориных забрали круглый рубленый дом в Белогорке (его потом переоборудовали под колхозный клуб, а закончилось тем, что в 1994 году ТОО «Тихий Дон» продало этот дом в частные руки), три пары быков, несколько коров и лошадей, более 15 овец, конную молотильную машину, «садилку» и другой инвентарь. Самого Власа Парфентьевича угнали за хутор Терновской, где был организован как бы пересыльный пункт для кулаков. Большинство оттуда этапом отправлялись на Север, на поселения, и лишь некоторые вернулись в свои хутора. Влас Парфентьевич Жорин чудом вернулся, стал жить со своими в перекупленной у Грузиновых половине дома (недалеко от «белогорского» магазина). После этого работал он только «по домашности»: плотничал, сапожничал, хорошо стряпал. Умел также лечить, в том числе травами.

Был Влас Парфентьевич среднего роста, имел усы, одевался как все: сапоги (летом – чирики), рубаха и брюки обычные. Шаровары с лампасами (уставные суконные шаровары «с напуском»), мундир в талию со сборками сзади надевал только по церковным праздникам. В молодости был сильный и ловкий. У Власа Парфентьевича до конца жизни сохранилась привычка в разговоре часто вставлять слово «именно».

В середине 1880-х годов он прослыхал, что в Решетовке остались сиротами несколько детей после смерти их родителей. Посоветовавшись с дедом Гришей, Влас Парфентьевич решил взять на воспитание мальчика и зимой на санях по льду через Дон поехал в Решетовку. Потом рассказывал: «Приехал, зашёл в хату, а их там двое ребят, сидят, как кукушата. Я их взял, именно, завернул в шубу и тем же следом назад, в Белогорку. Деду Грише говорю: «Батя, я ить не одного, а двоих ребят привёз». А он: «Ну, ничего, работники будут».

Это и были два брата Тюрины – Лука и Фёдор. На тот момент своих детей у Жориных не было, уже потом родилась своя дочь.

А.Кочетов,
ст.Вёшенская.