СЕМЁНОВНА (часть 2)

Мы, уже дети войны, понимали, что бабушка Семёновна, а по-уличному просто «Маняка», к концу 30-х годов стала в хуторе признанным лидером – «атаманшей»: к ней шли просто за советом, некоторые обращались заговорить разболевшиеся зубы, третьи – просили наговорить и полечить от сглаза больного ребёнка. Она делилась заготовленными лекарствами с такими же «товарками», как и она. К Семёновне шли убелённые сединами казаки с жёнами, просили её помочь купить добрую корову в соседнем хуторе, так как она знала скрытые секреты, осматривая животное. К ней даже нет-нет, да и заезжал председатель колхоза посоветоваться, где, когда, начать пахать под бахчи, согласовать сроки высадки семян. Именно по её совету создавали бригаду овощеводов из старушек, поливали из колодцев вёдрами, кормили колхозными помидорами, огурцами полеводов.

Какой-то удивительный дар у неё был в общении с людьми: никогда не повышала она голоса, ни с кем не конфликтовала, никому не завидовала, даже с нами, с детворой, была на равных. Родителей мы практически не видели: на работу они уезжали рано, мы спали, а вечером сквозь сон слышали их голоса. Поэтому слово бабушки – закон для нас.

В голодные годы 1946-1947 гг., бывало, проводит она нас за калитку, крепко накажет, чтобы мы шли на луг, за речку, где в терновниках можно найти щавель, скороду, купырь, а на песчаных буграх попадутся «козелики», в полдень отправлялись к озёрам, где можно полакомиться корнями чакана, сладкими побегами камыша. Мы знали, что к вечеру она будет ждать нас и накормит сладковатым взваром.

После войны она открыла нам тайну, что её семейство отправило на фронт до десятка посылок с носками, перчатками, а в знак благодарности за помощь командир вручил бесценный подарок – кусок сахара, головку с синеватым оттенком. Вот-то почему мы выжили в те годы!

«…Несмотря на разруху, после войны здорово зажили люди: в каждом дворе птицы не сосчитать, даже появились свиньи, у каждого дома овец, коз до двух десятков. Хлеба было вволю. С утра до вечера шум, гам, на каждой усадьбе – детские голоса. Ясли колхоза не могли вместить всех желающих. За вами, сорванцами глядела я, чтобы вы не бедокурили, заставляла и полоть, и поливать, и стеречь скотину да приглядывать за птицей.

Дети-то рождались, потому что был достаток. Дюже строгая была власть, но люди ей верили, потому с каждым годом жили всё лучше и лучше, хотя нужды было полон дом. Бывало, уйду косить траву, через три дня рубашка от пота сопревала, а купить-то негде. Вот ночами при керосинке и шью рубашки одну из трёх. Летом-то было хорошо без обуви – все на босу ногу, а зимой спасали валенки…»

Ежегодно на 8 Марта многолюдно было в доме и флигеле (где жила бабушка с дочерью) на Ленина, 103. Здесь собиралась Манякина детвора, внуки, правнуки поздравить Семёновну. Как цветочек оживала бабушка. Она прекрасно видела, хвалилась, что есть ещё зубы, а вот ноги отказываются ходить. За всю свою жизнь она не была в больнице, не пила таблетки – лечилась своими средствами.

Со слезами грустно говорила:

– Одолевает меня тоска-одиночество, как ржавь железо, без общения – нет жизни.

Мы всегда ждали её какое-то философское изречение.

– Радуйтесь, чадушки, жизни! Придут времена, у вас будут правнуки, встречать вы их будете хорошо: накормите, напоите, на столе изобилие, а они вас не поблагодарят, будут дюже недовольные.

– Почему же недовольные? – кругом наши голоса.

– Да, милые, будет так: они вам скажут, намекнут, всё хорошо, но не пожевали… Вот вам христианский наказ – под лежачий камень вода течёт, а без труда не вынешь рыбку из пруда.

Поняли мы пророчество Семёновны – любой труд облагораживает человека, делает его добрее, сердечнее.

Как-то на заре в моей квартире раздался звонок – слышу голос тёти:

– Не дожила до столетнего юбилея чуть больше месяца, скончалась.

Потом гудки...

В гробу лежало усохшее тело старушки. Лицо не изменилось, как живое, только, может, нос заострился. В руках поставлена иконка.

Вспомнил я последний свой разговор с бабушкой. Когда она узнала о моей работе в торговле, со слезами сказала:

– Чадушка ты моя, неужели ты не мог найти другую работу? Несчастный ты человек.

– Почему несчастный? – спросили мы с женой Лидией Фоминичной.

Ответ обескуражил нас:

– Ваня, да ты разве накормишь сытого, обуешь, оденешь – обутого, одетого? Ну Бог с вами, – вдруг закончила она.

Перед гробом жалость сдавила моё сердце, как кошка когтями. Стоп! Ведь бабушка была великая оптимистка, вершила великое дело, не щадила себя, а жила ради нас, ныне живущих. С гордостью подумал я о сотнях, тысячах таких же русских женщин – это были люди какого-то другого уклада жизни, они отдавали всё, верой и правдой служили своей родной земле ради будущих поколений. Царство им небесное.

Иван Петрович Гаранин,
ст.Вёшенская.

P.S. Уже нет в живых детей Семёновны, да и нам, внукам, перевалило за 80 лет. Жизнь наших родителей была сложной, но они всегда ставили в пример жизнь бабушки. Её дети тоже прожили долго: только мама – 86 лет, остальные тёти – дольше. Единственный сын Федя геройски погиб в войну.