Основано на реальных событиях
1
Бессонная ночь подходила к концу. Василий Иванович лежал на кровати, бесцельно глядя в темноту. Рядом тихо посапывала супруга Анна Петровна, мерно тикали ходики на стене. Устав ворочаться, он поднялся с кровати, ощупкой неспешно оделся, в чулане воткнул ноги в чирики и вышел во двор. В ясном весеннем небе, почуяв предрассветную пору, таяли далёкие звёзды. На улице было тепло и тихо. Дурманяще пахло тополёвыми почками и прелью оттаявшей земли.
Василий Иванович спустился в низы дома, зажёг керосиновую лампу. Умылся, плеская из ковша воду в мозолистые ладони. Присел на широкую лавку – что-то острое, колючее вонзилось в ногу. Снял карпетку, нащупав застрявшую в чулке ость соломы, выщипнул её вместе с пучком шерсти. В свете потрескивающей лампы огляделся, определяя первостепенность утренних дел. Встал, вывалил из стоящего у печки ведёрного чугуна в цибарку свиные помои. В освободившийся чугун нарезал тыквы-шишкарки, сыпнул зерна, залил водой и поставил в печь на загнетку. Послышались шаги Анны.
– Чавой-то ты ни свет ни заря тут шопаисси. Чаво не позаревал-то?
– Какой тута сон? На душе муторно, гоняешь всяю ночь в башке шары. Думы думаешь и ничаво не придумываешь.
– Думай ня думай, чаво изменишь-то? Возьми сапетку, ступай, приняси мене кизяков на завтря, няхай подсохнуть. Кузят ишо не кормил?
– Ну кады ж я успел их покормить? Видишь, помои ишо стоять. Сычас, намечу скотине, кузят покормлю и принясу кизяков.
Анна затопила печь. Василий Иванович вышел во двор. В конюшне фыркали лошади. На улице уже рассвело. Хутор Крапцовский в пять десятков дворов, притулившийся на обрывистом берегу речки Кумылги, ещё дремал в утренней безмятежности. Только неугомонные петухи, горланившие во все лужёные глотки, да сизый дымок, поднимающийся из печных труб, оповещали о начале нового дня. Василий Иванович, кинув несколько навильников душистого степного сена коровам и лошадям, покормив свиней и птицу, вышел за ворота посмотреть на весенний разлив речки. К нему подошёл сосед Иван Блинков.
– Здорово ночевали. Чаво тут, прибываить водица?
– Прибываить, прям на глазах. Дожжичёк вечером брызнул, последний снег согнал, да и тяплынь стоить.
– С вярхов ишо похоже давить.
– Давить, – согласился Василий Иванович. – Поглянь, чаво творитца.
Внизу, у крутояра, тщедушная в летнюю пору речушка, освободившись ото льда, подпитываемая ревущими буераками и журчащими ручьями, в короткий промежуток времени поднявшись на не- сколько саженей, превратилась в безудержную, завораживающую водную стихию. Стеснённый берегами, стремящийся к слиянию с Хопром водный поток будоражится, бычится, кружится шапками белесой пены. Шуршит, множится неугомонное разводье, заполняя на противоположном низком берегу ямки, ложбинки, отбирая у суши всё новые и новые делянки.
– Какие ж там новостя в округе, чаво слыхать? – спросил Иван.
– Ды сычас новостя одни – бьютца красные с белыми, изничтожають друг друга. Нарыкаютца промеж себя, встренутца, намутузють бока один другому и сызнова разъязжяютца. И хто из них прав, хто виноват, один Господь ведаить. И доколе енто будить продолжатца, тоже неизвестно. Опостылело всё.
– А твои сыны иде сычас?
– А бес их знаить, иде они. Скачуть идей-то. Гришка у белых, а Сашка, Матвей и Иван – у красных. Все грамошные, натурные, гонористые. А нам-то с бабкой их всех одинаково жалко. Сердце за них рветца в думках и тревогах, душа маитца. Мы ночи с Анной не спим. А им хоть бы чаво. О нас, старых, нихто не думаить, каково нам-то тут?!
– Да, вот речка спадёть, дороги чуток обвенуть, и опять по новой кажный день власть мянятца будить. Вота жизня настала!
***
Заходя в дом, Василий Иванович столкнулся в дверях с дочкой Глафирой.
– Ты кудый-то собралась?
– Ды за водой в родник пойду.
– Давай я принясу. Чаво ж не сказали, что вода кончилась.
– Не, папаня, я сама сбегаю, – отозвалась Глафира, вешая на плечо коромысло с вёдрами.
Глаша жила с родителями. Замуж она не вышла, хотя не дурна была лицом, но имелся у неё один изъян – бельмо на глазу. Родила Глафира без мужа одного за другим четырёх детей. Внуков старики жалели и дочку тоже. Незавидная у неё жизнь сложилась. Во второй половине Кукалева дома жил сын Владимир с женой Евдокией и двумя детьми.
***
Дом у Кукалевых был просторный, с отапливаемыми низами, высоко стоял на каменном фундаменте в середине хутора, на самом видном месте. Все постройки во дворе добротные, сделанные на совесть.
Сам Василий Иванович был казаком ладным, рослым, про таких говорят – косая сажень в плечах, обладал недюжинной силой. Не было в хуторе человека, который смог бы побороть его. Хозяином был рачительным, семьянином хорошим. И в хуторе уважаемым человеком. Дважды его избирали хуторским атаманом. В любви и согласии прожили они жизнь с Анной Петровной. Родили и воспитали шесть сыновей и трёх дочерей.
***
День выдался солнечный, тёплый. Внуки Василия Ивановича высыпали на улицу играть в кулючки. Глафира позвала мать и Евдокию на берег речки посмотреть на половодье. Василий Иванович тоже вышел за ворота и присел на скамейку у плетня погреться на солнышке. Взглянув на разлив, Глафира подсела к отцу.
– Папаня, давай песню сыграем. Давно мы ня пели.
– Не, не хочу. Какие сычас песни?
– Ну папань, давай хучь одну, твою любимую.
– Ну сыграй, сыграй, дед, не кочевряжьси, – попросила мужа подошедшая Анна Петровна.
Василий Иванович помолчал, как бы собираясь с силами, а затем зачал сильным грудным баритоном:
– Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молнии сверкали…
Глафира подхватила красивым дишкантом:
– И беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушавали…
Песня набирала силу, пополненная красивыми голосами Анны Петровны и Евдокии:
– Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой, – зычно разносилось над водной гладью весеннего разлива.
2
Как и предполагал Иван Блинков, с окончанием весенней распутицы в хутор вошёл отряд красных.
Василий Иванович стерёг около двора гусей с выводком, когда по хутору поднялся собачий переполох – со стороны Ярского заходила конница. Спешившиеся всадники начали расквартировываться, заводя лошадей во дворы. К Василию Ивановичу подъехали четверо, чуть не подавив конскими копытами гусят. Один из них, видимо, командир отряда, натянув поводья, остановился.
– Здорово, дед. Ты, что ли, будешь хуторской атаман?
– Кубыть, я.
– У тебя остановимся на ночлег, – заявил он тоном, не терпящим возражения.
Иван Васильевич отворил ворота, все четверо въехали на баз.
Зайдя в дом, Василий Иванович велел жене накормить непрошеных гостей. Пообедав, коман- дир, подтянутый, чисто выбритый коренастый мужик лет сорока, полуразвалившись на лавке за столом в переднем углу, обратился к хозяину дома:
– Ну, дед, рассказывай. Говорят, у тебя сын в беляках служит?
– Служить. А трое в Красной армии.
– Хорошо, что трое. А что ж ты четвёртого так воспитал, что он к белым подался?
– Да он уж не маленький, я яму не указ. У няво своя голова имеетца.
– Ну ладно. А что ж, дед, у вас много в хуторе наберётся таких «головастых», как твой сынок, кто у белых ошивается?
– Ня знаю, не считал. И мне нихто не докладываить, хто иде воюить.
– А ты посчитай. К утру мне список напишешь. Ты, надеюсь, грамоте обучен?
– Обучен.
– Хорошо. Так вот, ещё напиши, у кого из хуторских мы можем взять с пяток лошадей.
– Откедова я знаю, хто иде служить?! – возмутился Василий Иванович.
– Ты мне ваньку не валяй, память, что ли, короткая? А то я тебе быстро её верну! – зло процедил комиссар, незаметно подмигнув своим сослуживцам: – Выведите эту контру в балки и шлёпните там, если он по пути ничего не вспомнит.
Захватив винтовки, двое красноармейцев повели Василия Ивановича через задние ворота в сторону Мохового озера.
– Да вы чаво ж деяте? – заголосила Анна Петровна. – У нас трое сынов у красных воюить! Вы куды яво повяли, а?! – не переставая причитать, она побежала за мужем.
На ватных ногах шёл Василий Иванович до песчаных барханов, что веками золотились сразу за хутором.
– Ну чаво, дед, память не верталась? – скалились красноармейцы.
Василий Иванович молчал, сглатывал слюну, перед глазами всё плыло.
– Ладно, дед, на первой раз мы тебя прощаем. А в другой раз точно в расход пойдёшь, – зло сплюнув, сказал один из красноармейцев.
Повесив винтовки на плечи, они направились к хутору. Обмякший Василий Иванович опустился на бархан. Рядом, став на колени, давилась рыданиями, осыпала лицо мужа поцелуями Анна Петровна.
***
Прошло недели две, как ушли из хутора красные.
Утром, когда ещё не спала роса на траве, в Крапцовский налетел отряд белых, человек сорок. Долго они в хуторе не задержались. Прошлись по дворам, хватая продукты питания, шаря по амбарам и выгребая овёс для лошадей. Затем собрали хуторян, как раз напротив Кукалева двора, назвав пофамильно семь человек казаков, в том числе и Василия Ивановича, чьи сыновья служили в Красной армии, поставили их в середину толпы…
Уважаемые читатели!
Этот отрывок из рассказа автора из соседней области мы опубликовали, чтобы определиться, интересно ли будет её творчество жителям нашего района
Если вам понравилось повествование и вы хотите узнать продолжение истории о Василии Ивановиче и его семье, напишите, пожалуйста, сообщение со словом «Да» на ватсап 8 909 421 23 13 (корреспондент) или позвоните в будни с 9.00 до 17.00 на стационарный телефон в редакцию 8 (863 53) 21-0-61.
С нетерпением будем ждать от вас комментарии!
Коллектив редакции газеты «Тихий Дон».
Узнавать новости легко. Подписывайтесь на наши страницы в ВК, ОК, Телеграм
Популярные новости Шолоховского района
