– Какие праздники (дни рождения и подобное) традиционно отмечались в шолоховской семье?
– Традиционно отмечались только ёлки. Даже дни рождения, по-моему, редко отмечались. Иной раз, и забывали, что у кого-то день рождения. Знаю, что раньше казаки свои дни рождения практически не отмечали.
Правда, отдельно стоят юбилейные дни рождения отца. Тогда приходили поздравлять из райкома, родственники и т.д. Могли и за столом посидеть. А так – нет.
– Воспринимал Михаил Александрович Шолохов церковные праздники именно как праздники? Помнил о них?
– Нет, не воспринимал. Знал он их и помнил, это да. А воспринимать этот день как праздник, такого я не замечал. Тем же, кто жил с нами и был верующим, не запрещал праздновать и молиться.
– В случае приезда больших гостей, с кем обсуждал Шолохов, где их разместить, чем кормить, что дарить?
– Эти вопросы никогда так конкретно не ставились. Что касается разместить, размещали всегда у себя. Если уж очень большая делегация какая-то, то отец договаривался насчёт гостиницы. А так, вопрос этот не вставал – раз гости приезжают к нам, значит, и размещаются у нас. А чем кормить и, тем более, что дарить, никогда не обсуждалось. И что сами ели, тем и гостей потчевали. Ну, может быть, с матерью отец когда-то посоветуется: куда, в какую комнату что занести, что вынести.
– Привлекал отец кого-либо из детей к своим увлечениям (рыбалка, охота)? А к занятиям литературой?
– Да, к рыбалке и охоте привлекал, всегда брал с собой, говорил: червей нарой, приваду положи и т.д. Ружья чистить, когда приехали с охоты, – это была наша работа, как и рыболовные снасти готовить.
К занятиям литературой никогда не привлекал, даже разговоров на этот счёт не было. Когда-то я начинал пробовать, что-то захотелось написать, какой-то рассказик. Показал ему, он в ответ: «Ты тут не боец, иди лучше занимайся своими делами, биологией».
– Как часто болел Михаил Александрович, был ли подвержен простудам, гриппу и т.д.? Чем и как предпочитал лечиться?
– Он нечасто болел, а заставить его лечиться было просто невозможно. Чего бы ему там ни советовали, он это не воспринимал. И, кроме того, такого, как сейчас, гриппа, да ещё с осложнениями, не было. Ну, простыл, ну, насморк, кашель. Пройдёт! Лечиться, повторяю, страшно не любил.
Только однажды до войны он тяжело болел тропической малярией. Да после войны, после аварии с самолётом, он часто кашлял и задыхался, а потом уже – два инсульта, диабет, рак горла…
– Проявлял М.А.Шолохов способности в математике, химии, физике, истории, географии или иных дисциплинах?
– Нет, я бы сказал, не проявлял, кроме истории и географии. Историю он отлично знал. Может быть, не в объёме всей страны, а, к примеру, казачью историю, донскую историю прекрасно знал. Историю российского государства, правление царей и их окружение, тех, которые оставили след какой-то. Географией он сам никогда серьёзно не занимался, но знал в том объёме, в котором знает её очень хорошо образованный человек. Любил читать о путешествиях – Пржевальского, Арсеньева. А математика, физика, химия – это не его. Интереса к ним он не проявлял.
– Откуда у него любовь к оружию? Что из своего «арсенала» он считал самым ему дорогим?
– Я бы не сказал, что у него была какая-то особая любовь к оружию. Интересовался он им, может быть, в более ранние годы, в силу необходимости. У него и шашки были подарочные, и пистолеты. Кстати, был маузер в деревянной коробке, подаренный, вроде бы, Г.Ягодой или одним из заместителей его. Как раз тогда было такое время, когда они заигрывали с отцом. В те годы многие имели оружие. Вот, допустим, у нас была шашка, дедова шашка, парадная. Откуда и как она в семью попала, представления не имею. Но шашка была настолько красивая, что мать когда-то, ещё девушкой, когда первые красные пришли и расстреливали за это, так она спрятала эту шашку, что её не нашли при обыске. Ножны у неё были вроде бы как бархатные, красивого красного цвета, вся в серебряном окладе, турецкая шашка. Замечательная ювелирная работа. Строчка молитвы из Корана на обушке около эфеса, там площадочка такая и на ней золотом буквы, «вкованные» в сталь. Этой шашкой мы что хотели, то и делали: таскали её, брали с собой… Отец никогда не обращал на это внимания, и это отчасти характеризует отношение его к оружию. У старшего брата, Александра, я перенял, – скотине тыквы рубить этой шашкой. Потом она пропала.
У отца были и другие, боевые шашки, кинжал, который за выделку я тоже очень любил. Пистолет – что его любить? А здесь особая выделка.
Отцу нравилось, конечно, охотничье оружие – ружья. В письмах к матери, в ранних, у него проскакивает похвальба, что вот, мол, купил ружьё. Тогда хорошее ружьё трудно было купить. Очень любил свою снайперскую винтовку, купленную им в Англии. Даже фотография была, где он стреляет из этой винтовки в тире, который был при оружейном магазине. Из этой винтовки метров на 300-400 можно было поразить волка. Другого крупного зверя у нас тогда не было, кабан появился позже. На волков охотились обычно по просьбе людей, когда волки обижали население какого-нибудь хутора. Винтовка была красивая и даже в своё время висела у нас на стене.
– Если бы необходим был выбор, Михаил Александрович предпочёл охоту рыбалке, или наоборот?
– Это когда как, конечно. Он, например, не очень любил загонную охоту, когда на номерах стоишь… Если выбирать между этой охотой и рыбалкой, он, конечно, предпочёл бы рыбалку. Если, например, охота на куропаток, с собачкой, а ему сказали, что в это время клёва нет, он, несомненно, предпочёл бы охоту. То есть всё зависело от того, как обстоятельства складываются. Но если взять вообще, то, скорее всего, рыбалку он всё-таки предпочёл бы. Хотя и охотник был заядлый, но это было раньше. А уже в моё время, бывало, бежит дичь, а он даже и не стреляет. К рыбалке же оставался неравнодушным до самого последнего. Тут он фактически мало чем интересовался, кроме рыбалки на сазана. С удочкой на сазана обычно оборудуешь специальное местечко и хорошо, если в две недели раз таковой попадётся. Чаще всего рыбалишь с берега, на глубоких местах. У отца место такое было сразу за мысом. Сейчас Дон так изменился, что те места даже не узнаешь. Раньше, боже упаси, чтобы твоё место кто-то занял. А теперь хорошего местечка и не найдёшь.
– Насколько неурядицы, проблемы быта могли вывести Михаила Александровича из себя, выбить из колеи?
– Думаю, что выбить из колеи его было просто невозможно. А неурядиц этих, проблем всяких, было много, как и у всех. Да, бывало что-то, что его сердило. То дети что-нибудь натворили, то с кем-нибудь поругался. Он уезжал тогда на природу или оставался один в комнате.
Люди обычно хотят услышать о Шолохове что-нибудь необыкновенное, а он был обычный человек, ничем не отличающийся от других, кроме того, когда он садился за письменный стол… Когда «к священной жертве потребует Аполлон».
– Какие пословицы и поговорки Михаил Александрович любил использовать в быту? Были у него любимые слова, которые он применял при разговоре?
– Были. Так слёту сразу и не вспомнишь, ну, допустим, если он благословлял на что-то меня лично, то говорил: «Дерзай!» Пословиц и поговорок очень много знал, но употреблял их как-то по-своему, зачастую он их не договаривал. Начало скажет, а конец как бы всем известен, или наоборот.
– Какие присказки, смешные случаи, притчи бытовали в семье Шолоховых и, возможно, были знакомы и понятны только им одним?
– Вот это я не скажу, не помню. Очевидно, просто не обращали внимания на это, как на «охотничьи» или «рыбацкие» байки.
– Какой вид транспорта Михаил Александрович предпочитал для ближних и какой – для дальних поездок?
– Для ближних поездок у него ГАЗик был, а в дальние довольно часто летал самолётом, когда линии авиасообщений стали работать. Но тут была своя сложность. Чтобы лететь, надо сначала до Ростова доехать. А это путь, боже мой! Хотя было время, и к нам сюда самолёт летал, он часто этим пользовался. Сначала, когда у нас не было аэродрома, он ехал до Миллерово, садился в самолёт там. Зачастую ездил поездом: до Миллерово на машине доедет, а там – железной дорогой. И точно так же обратно из Москвы. И на «кукурузнике» приходилось летать. Я тоже на нём летал, без проблем. Потом в Вёшках создали аэропорт, и он некоторое время действовал. Если бы Советский Союз постоял ещё, был бы у нас в станице хороший аэропорт. Тогда любой работающий человек мог себе позволить лететь самолётом из Вёшек в Ростов и обратно. А сейчас, если и восстановят его, то стоимость такую заломят, что не будет на такой рейс пассажиров.
– Читал Михаил Александрович на досуге детективы или, скажем, фантастику?
– Нет, не читал. И близко около него я такой книжки не видел.
– Какую еду предпочитал Михаил Александрович? Какие были у него любимые блюда?
– О, боже мой, какую еду. Ну, допустим, на завтрак – жареная картошка, «кружочками», как он говорил. Картошку любил очень, уху, колбасу домашнюю, квашеную капусту. А, в принципе, не было у него никогда особого запроса. Что бабы настряпают, то он и ест.
– Привередлив был Михаил Александрович к сервировке стола?
– Как и любой культурный человек, безусловно, он не терпел, когда на столе стоит грязная посуда, навалено всё, что не разберёшь. А так – нет, не был привередлив. И посуда у нас была самая обыкновенная. Каких-то особых сервизов не было. Я бы сказал, он был безразличен к сервировке. Думается, что если у людей в этом смысле складывались какие-либо претензии, то это было что-то показное, человек хотел продемонстрировать свою «культуру». А отцу никогда и в голову не приходило чем-то блеснуть. Я бы ответил так: безразличен он был к сервировке стола.
– Насколько быстро Михаил Александрович принимал решения?
– Некоторые – моментально. Если, допустим, вопрос не очень серьёзный. А над некоторыми приходилось и поразмышлять. Не спешил он в таком случае.
– Любил ли посещать скачки? Как вообще он относился к лошадям? Ходил или нет в Москве на бега? Делал ставки?
– На бега раньше ходил с Кудашёвым, и Светлану с Сашей иногда брал. Ставки если делал, то по мелочи. А к лошадям относился очень хорошо. Это просматривается в его книгах, в его письмах. У него до войны своя лошадь была, по кличке Серый. Если куда надо было поехать, он мог поехать верхом. А потом, перед войной, кто-то, вроде бы Будённый, подарил ему коня. Бешеный совершенно жеребец, и кличка у него была соответствующая – Жигало. В войну его «конфисковал» какой-то генерал. Очень красивый был жеребец, высокий, золотистой масти.
– Были любимцы в семье Шолоховых из числа собак, кошек или других домашних животных? Кто, какие?
– Охотничьи собаки, конечно, все были любимцами. У нас и животные жили так же безалаберно, как и мы. Вольно. Он и кошек любил, и они его любили. Обязательно, если он прилёг, сейчас кошка – раз к нему! Он страшно любил, когда они мурлыкали громко.
Собаки охотничьи у нас все были или Джеки, или Ральфы, пойнтеры. Раньше, возможно, он и других собак держал, но в наше время только пойнтеров. Нельзя сказать, что он им много уделял внимания, но породистые собаки – они умные сами по себе. Когда я уезжал в университет в 1953 году, Джек был уже старый, слепой и глухой. Тогда он купил ещё одного – Ральфа. А до войны, бывало, держал и по нескольку собак.
В конце жизни уже, Маша подарила ему приблудившуюся в Москве дворнягу. Назвали её Дамкой. Она так любила отца, что не отходила от него ни на шаг. Даже спала в их спальне. Он порой разговаривал с ней как с человеком, и она понимала его с одного взгляда.
– Верил Михаил Александрович в приметы? В вещие сны, например?
– Только в шуточном плане. А так, конечно, не верил. Не любил, когда рассказывали сны, но в последние дни жизни дважды рассказывал сам, что он видел во сне. Его сны были «складными», цветными, как кино. Об этом есть запись в дневнике Светланы Михайловны.
– Михаил Михайлович, в дополнение – ещё один вопрос. Почему вы решили вернуться в Вёшенскую, трудно ли далось вам это решение?
– Боже упаси, какой там трудно! Сколько учился, сколько работал в Москве, в Ростове, только одна мечта была – скорее домой, в Вёшки. И решение это чёрте когда было принято: как на пенсию – так сразу сюда. Никаких затруднений в принятии этого решения у меня не было. Почему? Кто его знает. Родина, наверное, прикипел. И сейчас, смотрю по телевизору, вижу город, меня прямо тошнит от этого, от больших городов. Не дай бог, сейчас там жить пришлось бы! Так что рад был страшно, что мечта моя сбылась. И, скорее всего, именно потому, что отец помог здесь и дом построить, и всё на свете. Очень доволен я этим решением, хотя, конечно, сейчас грусть-тоска одолевает: и Дон не тот, и степь испортилась, и леса наши… Жалко на них глядеть, в страшном состоянии, озёра зарастают, мелеют, рыбы не стало. Я и сейчас ещё с удовольствием езжу на рыбалку. Вчера, например, на озере был. Ну что, поедешь, просидишь… Да и редко сейчас езжу, хотя люблю рыбалить и в Дону, и на озёрах – вот в чём беда. И представляете, нет нигде уютного, укромного уголка. Мест для рыбалки мало стало. Куда ни поезжай, везде машины стоят, у всех лодки, везде кто-то да есть. Тут мы догоняем, видно, и перегоняем Америку.
Тем не менее, безусловно, Вёшки я бы не променял ни на что.
Предыдущие части интервью можно почитать здесь
Будь в курсе событий Шолоховского района!
Подписывайся на наши страницы в ВК, ОК, Телеграм
Популярные новости Шолоховского района
